Кума звонила. Боевая! Злая-я-я-я! Хорошо, что по-телефону. Знаю я это ее горгонье состояние, жуть!
Говорит, чуть, мол, сегодня не повторила грюстный подвиг.
Спрашиваю:
-Чей? Сейчас героев, так сказать в отжатых краях много. Примеров, прям, хоть отбавляй. То Моторыло спас кого-то от тестостероновой блокады, то Гвоздь упал под не заметивший его танк, то День взятия «Метро», то годовщина без укропской пенсии.
В общем, требую у кумы объяснений.
Она мне:
-Хм! Как это чей?! Я ж тебе говорю. Грюстный! Грюстный, значит бабский. Бабско-роксолянский! Чуть, в сексюальный плен, гады не взяли, ее отбилась. Хотя, не видела та Роксоляна наших «асвобадетелей». Турки, чи хто там ее в плен взяв, ну, отой, Паша, то симпатишный, я тебе скажу, мужчинка. Чи, этот, кого она там окрутила, Хан. Такого у руки взять, ум-мур-мур,- рассуждает кума,- эх, хоть одной бабе свезло. Хан доставься! А тут, Лэна, одни ханури!
-Господи, не пугай ты так, где тебя носило?
-В гости родня позвала. Год не видились. Ров-траншея-раздел по периметру улиц на политической почве, ну, ты знаешь. А тут, на тебе, вспомнили. Или жрать нечего, или пенсию надо переоформлять. Ну, отказывать же низзя. Преступление хуже измены Родине. Мой жудит. Як электролобзик. Канудь-канудь, канудь-канудь. Его ж родня. "Падем мириться, падем мириться". Ты гляди, миролюб. Иди мири он, Обамку с Путиным…- разошлась кума.
-Не отвлекайся, ближе к телу или к теме, чего у тебя там.
-А, да! Так от. Я, сразу, учти, сильно не марафетилась . А до кого? До абизян у которых в доме не выключается раша-тв. Тьху! Ну, поперлась, значит. Настроение и так, сама понимаешь, как у Роксоляны, которую в плен ведут. Пришли! А там….(применяется донбасско- непереводимый набор словосочетаний, описывающих различные анатомические части тела соседней страны). Лена, у них даже полотенца новоросские,-продолжает кума.- Носки, трусы, футболки, сарафан, купальник! Путин во всех углах. Салфетки нам положили с курицей.
- Что тарелок не было? Курицу на салфетках?
-Тю, та не есть, в смысле дизайна. Герб! Слушай дальше. И гости у них. Племяшка с жонихом и страшую (это кума так называет старшую дочь родни объединяя два слова «старшая» и «страшная»-бабское пояснение), наконец-то, какому-то ополчурке всвинячили. Ну, и дружбаны ихние. Колорадськи ж жуки стаями ходят. У попунацию сбились.
-В популяцию,-поправляю я.
-Ой, не умничай. Какая для них разница межу популяцией и попунацией. Слушай. Значит, типа хвастаются мне, как хорошо жизнь пошла. Ну, понятное дело. Он- пенсию тут и в Украине, и регресс. Она-пенсию тут и в Украине. И еще самогоном торгуют. Я не завидую, просто обидно, что многие на войне так поднялись, что мама не горюй. Ну, Бог им, как говорят. Я села. Мовчу. Бо, гавкну, хана Минським договоренностям, чи шо у них там. Тока смотрю с подлоба, желаю, счастья, здоровья, гранаты хорошей, снайпера им желаю нашего, точного, руки ему крепкой, глаза острого, силы…
Да, что ж такое. Скучает. Поговорить ей не с кем. Вот и не дождешься главного.
-Кума,-возвращаю я ее к себе,- подвиг давай.
-Ага! Тут смотрю, неприятность. Эти усе их жонахи, мого от меня отжали и глазки мне строят всей своей попунацией. Как давай мне комплиманы кыдать. Оце их «ваши неровно дышащие БТРы навсегда сровняли меня с вашей украинськой землей». У мого нервный тик. У родни, повный амбець, бо ж еле свою страшу, тьху ты, старшу, всватали. Я уже й рожу скрывыла, и гавкнула, и про Пу, и про нах. Смеются! Лена, хыхыкають и строять мне рожи любвообильные. Говорят, таких женсчин у нас в России нет, за вами, красавица, хоть на Кремль, хоть Пу х…ло в узел завязать. И дышуть мне в ухо. Нервно-возбужденно.
-Ты в декольтэ? Духи? В синем платье?- теряюсь я в догадках.
-Лена, в коричневом джемпере под горло. Даже бусы не одевала. Короче, шкандаль полным ходом. Один мне уже в глаза, як собака побыта смотрит, другой рассказал всю историю своего рода. В том смысле, что там, в МНР (не совсем поняла, где это МНР, поняла тока, шо их тоже не вызнали – пояснения кумы) у него не родня, а уроды. Даже броник не купили. Родня мого не выдержала и давай нас провожать сразу после первой. Так я сама чую, шо нужно тикать, бо после второй в ЗАГС, причем всей попонацией поползем. И тут один, так вдыхает, внюхивается прямо в меня:
-Так пахнет только настоящая Женщина, Венера, Богиня! Вы просто пышите любовью, горите пламенем страсти.
Я така, подвинула його. Водки ему налила, шоб запах, значит, отбить и со следу сбить. Сама себя обнюхала, свому говорю, нюхай, зараза така, домой не дойдем, надо ж противоядие. А этот, значит, водяры маханул, взял мою руку и нюхает. Да так, Лена нюхал, что я думала сожрет. Нюхает и «о, ветчинка, колбаска, да, да, буженинка моя». Я ему тыць ковбасу со столу под нос и ходу. Лена,они там шо, совсем при санкциях оголодали? Вы там з санкциями осторожней. Бо баб же и так уводят наших замуж, а теперь ще й нюхать начали, скоро присолювать и перчить будуть. И будем мы, як Роксоляны в заточении. Тока занюхани, без золота, урюку, Паши и Хана, а з триколорным недостиранным носком и хануром. Спасай!
Я еле отхохоталась, но спасать же надо.
-Давай, -говорю,- вместе думать, что вызвало столь бурное выделение гормонов у колорадоносителей. Может коричневый джемпер? Может помада? Все же, чем ты пахла? Может все таки духи?
-Лен, да какие духи, уже полгода, как косметика закончилась, а покупать-то не с нашими ценами и деньгами,-грустит кума,- из духов, теперь только руський бздюх, может быть. Так скучаю, як ты говоришь, за девочковой жизнью. Из духов только одна радость, в стирку ото кину, гвоздички растертой, лавандочки, любыстку чи конопли веточку. Шоб хоть белье пахло.
-А,-кричу я,-гвоздичка! Гвоздичка! – и хохотать.
-Чего ржешь, -обижается кума,- ну, хочется ж чем-то приятным пахнуть. И запах пота убивает, и пахнет долго, сама ж учила, что ржешь-то теперь.
- Ты представь, соблазнительница ты хренова. Ты ж для них пахла, как лучшие сорта буженинки. При чем тут любофф, они просто на запах еды пошли,- хохочу я.
-От мужик пошов,-грустит кума,- раньше на грудь йшов, а теперь на ковбасу. А я ще испугалась, шо они меня так обнюхивали. Думаю, може в России таки сексуальни игрыща, а оно вона но, шо. От заразы. От ханури. Це они ще запаха нормальной колбаски домашней не нюхали. Слухай, а може есть таки духи, з запахом ковбасы. з часночком, з перчиком, лаврушечкой? Попшикать десь у них там, подальше отсюдова. И усьо! Чиста победа. Само приповзло, само уповзло. И стену от них построить из дусту. Или навозу. Хоча не, погоди. А если еще в стирку лаврушки, перчику, може они мне города перекопают, а? Собой рисковать не буду. Белье вывешу в конце города, лопаты в зубы, в конце города финишна понюшка. Шо ты мне в ухо ржешь, шо ты ржешь! Мы тут выживаем в страшном вражеском слюноотделении, а она ржет….
Немає коментарів:
Дописати коментар